Умер Чарльз Мэнсон

[Митя]

Серийный убийца, приговорённый к смертной казни, заменённой на пожизненное, который никого не убил. Неоднозначная личность, разных точек зрения на кого на просторах Интернета полно.

Изменено 20 Ноября, 2017 в 07:50 пользователем Митя

[Инфинити]

Серийный убийца, приговорённый к смертной казни, заменённой на пожизненное, который никого не убил. Неоднозначная личность, разных точек зрения на кого на просторах Интернета полно.

А чой та вдруг он никого не убил? Убивал и не парился...

[Митя]

А чой та вдруг он никого не убил? Убивал и не парился...

Кого же убил он лично?

[Инфинити]

Кого же убил он лично?

Не о тех скорбите... Сдох и слава богу....одним уродом на земле меньше стало...

[Митя]

Не о тех скорбите... Сдох и слава богу....одним уродом на земле меньше стало...

Скорбь - неподходящее слово.

И несмотря на ужасающие деяния его "Семьи", он в какой-то мере является лицом Америки тех лет. В теме Ячеха про новое средневековье, я сказал, что мы уже давно погрузились в тёмные века. На мой взгляд, это случилось как раз тогда, на рубеже 60-70-х. И получили такую кроваво-красную лакмусовую бумажку.

Но, на мой взгляд, к нему и политикам, массово обрекающим людей на смерть, должна была быть применена одинаковая мера наказания.

Изменено 20 Ноября, 2017 в 12:45 пользователем Митя

[Митя]

Скрытый текст

Чарльз Мэнсон. Жил такой парень

 

 

О Мэнсоне проще рассказывать мозаически, перескакивая с правды на вымысел, в виде сюиты недопетых фрагментов, вроде того, как он сам поет свои песни.

В Мэнсоне каждый что хочет, то и видит: деспота и шута, мыслителя и растлителя, чуть ли не все на свете. В этом улучшенном из миров нет такого ярлыка, чтобы его не навесили на Мэнсона. Иисус, Сатана, пожиратель детей. Для пущей монструозности у Мэнсона отнимут даже семь сантиметров роста, чтобы из человека просто невысокого превратить его в злобного карлика.

Последние минуты на воле он проведет в кухонной тумбочке, откуда его увезут в тюрьму новые центурионы со старыми мозгами честных зомби. Это произойдет двенадцатого октября, в день рождения Алистера Кроули: «Ну, где ваш Иисус? – спросит полицейский, потом, заметив прядь свалявшихся волос, склонится к тумбочке и вымолвит – Давай, вылезай, только медленно».

Из шкафчика покажется маленький человек: «Хай, я Чарли Мэнсон». В Калифорнии будет 6:30 вечера.

У режима, который привык ни за что не отвечать, возникнет много вопросов к чортику из тумбочки. Подробности не играют роли, тем более нынешняя мода позволяет перебивать рассказчика словами «я тоже видел этот фильм».

Пятьдесят лет спустя, среди карликов на ходулях, оплакивающих глиняные ноги колосса, в Мэнсоне сохраняется нечто, делающее применимыми к нему слова другого еретика, Александра Галича:

«Вот он стоит, счастливый человек, родившийся в смирительной рубахе».

Он никогда не молодился и не спрашивал «ты жива еще моя старушка», не подпевал Леннону с Нуриевым в песенке «Счастье – это заднее ружье», но пережил обоих обитателей Дакота-хауза – дома, где режиссер Роман Полянский снимал фильм «Ребенок Розмари».

Секс, насилие, наркотики – все это было, однако следует помнить, что представлял собою бордель Калифорния конца 60-х. В эпоху «Изи-райдер» и Пражской Весны моду задают Аллен Гинзберг и Гольдштюкер – акцент делается на попрание норм марксизма и чего угодно.

Во Вьетнаме американские юноши, промокнув банданой затылок, режут, жгут, насилуют местных женщин под «Цеппелин» и «Криденс». С точки зрения патриотизма это нормально.

«Все относительно, Александр Исаевич», – увещевает нобелевского лауреата отщепенец Дин Рид. – Ведь Вьетнам не Беверли-хиллз».

Пацифики и свастики. Финки и фиалки. Сгущенный бензин (напалм) и благовония брызгали на разных людей. Власть цветов, вытесняемая властью ножей. Сатанисты на пляжах по ночам заправляются кровью собак, словно это любимый напиток их ровесников за железным занавесом «Бiле мiцне».

Мало у кого хватает воли сказать: «Спрячь отраву!» Чернокожие бандиты из секты Мау-Мау отрезают у детей уши. Уши белого цвета. Ругать подобное не модно. Кровь, дурь и патология перетекает из хижин во дворцы и обратно.

Прокурор Винсент Бульози убедительно убеждает себя и себе подобных, что ненормален Мэнсон, а не окружающий его мир. Но все относительно – напоминает Солженицыну в открытом письме Дин Рид.

Эдмунд Кемпер Третий убил бабушку, дедушку, а после обследования в психбольнице – мать и еще шесть студенток. Хуан Корона отправил на тот свет двадцать пять батраков. Джон Линли Фрейзер убил доктора Виктора Охту, разрубил на куски его жену, секретаршу, двоих сыновей, и побросал останки в символ буржуазного благополучия – бассейн. В число тринадцати жертв Герберта Маллина попали лица от трех до семидесяти трех лет. И все это в одной Калифорнии, где якобы водятся одни добрые хиппи с прищуром.

Прокурор Бульози, образованный человек, уверяет, что однажды в зале суда Мэнсон взглядом остановил его часы. Он так и назвал этот средневековый эпизод в своей книге: «Watch-stopping incident». Какое хорошее название для группы, играющей психоделию! Мода на этот стиль то проходит, то возвращается. Книга прокурора выдержала два десятка изданий и принесла автору миллионы. Helter Skelter.

«Helter Skelter? – спокойно объясняет Мэнсон, – Это название клуба, Helter Skelter a go-go. Мы хотели заработать выступлениями немного денег, чтобы купить машины «багги», и укатить подальше в пустыню. Но у нас не было лицензии, поэтому если бы нагрянула полиция, мы бы перешли в другие измерения…»

Один сайентолог уверял следователей:

«Мэнсон может находиться в трех шагах и слышать все, что они говорят. Такое уже было, а потом повторит тебе твои же слова и смеется, мол, какой же ты дурак. Я и сейчас не знаю, где он – в десяти милях, в ста, или здесь, под окном. Еще они собирались разбросать по пустыне пустые мундиры и сапоги так, будто тела их обладателей исчезли сами по себе».

Даже этот прием в духе Эда Вуда-младшего не стесняются приписывать Мэнсону авторы многословных хроник.

Мэнсон-чудотворец – это сказка. Мэнсон-убийца – тоже миф. Сегодня порядком наскучивший, но до недавнего времени весьма доходный. Миф-фельетон о музыканте-неудачнике, о том, как безграмотный рецидивист решил отомстить богатым за непризнание. Обработав наркотиками и сексом податливую молодежь, Чарли вложил ей в руки ножи и сказал: «Что делать вы знаете – something witchy…» Остальное – леденящая душу история, рассказанная в очереди в гонорарную кассу.

Он никогда не отрицал эти слова «вы знаете, что делать», в смысле «поступайте, как знаете». «Я не вожак, я последователь, молодежь стремилась ко мне, потому что я пел песни с открытой душой».

Ангелы Ада и труппа мюзикла «Волосы» касались фенечками свастик в тесноте психоделического кагала. Интеллигенцию подобный винегрет всегда умиляет до поры до времени, пока не клюнет жареный гусь.

Джон Филлипс, чьи хипповые гимны California dreaming и San Francisco облетели весь мир, встречал новый 1969 год вместе с «Волосами», среди гостей был и Мэнсон. Еще одна участница группы Mamas and Papas, Мама Кэсс также водила дружбу с Мэнсоном-музыкантом. В дальнейшем она умрет от обжорства, а Филлипса посадят за наркотики.

Знаменитые Beach Boys выпустили песню Мэнсона «Never learn not to love» в виде сингла, но под другим названием и без указания автора. Но подлинный «угар НЭПа», когда нажива за счет осужденного поэта и композитора достигнет пика бесстыдства, наступит много позднее. Дело дойдет до торговли письмами-ответами, полученными от заключенного с помощью лицемерия и лести.

 

Каждая история про Мэнсона, рассказанная с разных точек зрения, перестает быть историей «про Мэнсона» и становится проекцией чьих-то личных выдумок. Такова сказка про «Белый альбом» и секретные послания, зашифрованные в текстах Битлз. Поисками глубинного смысла в безобидных песенках занимались советские студенты.

Певческая манера Мэнсона не имеет с британским роком ничего общего. В основном это консервативная романтика в стиле кантри. Местами Мерл Хэггард, временами даже Нэт Кинг Коул, блюзовая баллада.

 

Американский трубадур Нил Даймонд возможно много почерпнул у Мэнсона, когда посещал его «квартирники» в домах калифорнийской поп-знати. Превосходная песня Нила Даймонда End the grass will pay no mind носит явный отпечаток плавно-порывистых лирических импровизаций, в русле которых льется мэнсоновский напев.

Слухи про то, что Мэнсон будто бы едва не попал в группу The Monkees совпали по времени со слухами о том, что Высоцкий сидел. То и другое не соответствует действительности.

Первые аккорды на обычной гитаре Мэнсону показали мексиканские уголовники, а вот так называемой Steele guitar помог ему овладеть гангстер-ветеран Леон Карпис, последний из банды легендарной Ма Баркер – это ее имя без одной буквы будут повторять диско-андроиды в нижнем белье Бони М.

 

Чарли Мэнсон, Калифорния, 1980

Неутомимый Ким Фаули тоже слушал пение Мэнсона в каньоне Топанга у костра, под звездным небом. И до сих пор вспоминает об этом в поздних альбомах. Но, в общем-то, тему Мэнсон и рок-звезды по понятным причинам окружает санитарная зона молчания. Правда она не мешает внимательному слушателю улавливать отголоски. Нелегкое это дело – прослеживать влияние неудачников от искусства на тех, кому везет.

Счастливчики и в старости продолжают отбрехиваться: «Не знаем мы никакого Мэнсона». И, наверное, правильно делают. Злобный отщепенец криво толкует песни добрых англичан, стравливая черных и белых, для кровопролития. Ну-ка быстренько содрогнулись. Вот и Джордж Буш-младший говорил – «используют ложь для разжигания ненависти».

Конечно, Мэнсон первичен далеко не во всем, и не настолько всемогущ, чтобы обойти штампы того времени. Поп-бардизм был в моде, к тому же этот жанр легко доступен. Дешево и сердито. Но и в нем встречаются имена, чей небольшой талант выдержал испытание временем. Это и Боб Линд, и Берри Макгуайр, Рой Харпер, ну и Дилан наконец.

Леонард Коэн, бард от бога с латвийскими корнями (автор уникальной рифмы Eгипет-agreement) утверждает: «Все современные поэты стараются звучать как Чарли Мэнсон». Сам слышал, из киоска. Я тотчас узнал Коэна по голосу, мрачный он у него. Стараются Леонард, стараются. На Чортовом Колесе в Мэнсонленде.

«Я хотел приехать к вам в СССР, чтобы спеть несколько старых рок’н’роллов, тюремное начальство не пускает». И Мэнсон бренчит за решеткой, перелетая с сюжета на сюжет совершенно свободно. За спиною того же Роя Харпера при всех его припадках выстроилась как на Мавзолее вся британская поп-номенклатура: Пейдж, Маккартни. Он – их человек. А чей человек Чарльз Мэнсон? Не знаю, спросите об этом Хаджи Мурата.

У Нила Янга Mansion on the hill – говорят, добавил буковку, чтоб не запретили. А еще говорят, будто испанская гитара, под которую Чарли распевал свои песни, тоже закопана в пустыне, и всякий раз, если лопается на ней струна, Америка громко кашляет и американская мечта оборачивается национальным кошмаром. Промокните лоб. Вот платок.

 

Извращения, извращения, в Голливуде приз за вращение. Поклонники Чорта-Дьявола, сердцееды в буквальном смысле, не брезгающие пожиранием еще теплых внутренностей, оккупировали Калифорнию. По донесениям авиаразведчиков с воздуха она напоминала оккультный лобок. Повсюду алтари с костями. В лучшем случае собачьими. «Ответит друг – не верь молве, их там не больше, чем в Москве».

Ритуальный вой «у-и-у» возносится до луны. Короткометражная параджановщина Кеннета Энгера. Ангелы Ада, содомиты, и Мик Джаггер одним пальцем на синтезаторе: «у-и-у». Люцифер секонд хенд в цилиндре из реквизита «Рождественских вечеров». По голливудским холмам гуляют слухи про чёрный автобус, а в нем шесть голых красоток – ими командует гипнотизер, чья визитная карточка гласит: I am a God of Fuck. Прекрасная еврейка Джипси Шэр встретила друзей Сатаны на съемках порно-вестерна. Очень скоро она научилась брать в руки не только скрипку, но и живых гремучих змей. У-и-у.

Знаменитая актриса Анджела Лансберри* (cм. сноску) доверяет человеку из черного автобуса свою тринадцатилетнюю дочь Диди. Рыжая Дайен Лэйк старше ее всего на год. Ее прозвали Snake за привычку извиваться по-змеиному в свои четырнадцать лет. Осанистая Элла Бейли, похожая на Грету Гарбо. Дочь певца Дина Мартина Гейл. Много званных?, да мало избранных. Список участниц таинственного магического путешествия на черном автобусе составляет сто с лишним имен.

В общем, чудная семейка, жизнь вилась как в поле змейка. У горячих ручьев в пустыне и у бассейна с подогревом, в пещере или в замке – с таким гаремом перед Мэнсоном оказались открыты все двери в Лос-Анджелесе.* (см. сноску)

Спору нет – все это можно было отыскать и в каком-нибудь Коктебеле, в СССР тоже хватало бритоголовых, готовых унижаться перед бородатыми. Все эти братские трапезы с братинами, пускаемыми по кругу… В американских аптеках продавали средство от простуды с простым называнием «666», в наших аптеках – противозачаточный колпачок Кафки, похожий на немецкую каску.

О чудовищах можно говорить что угодно. Чудовища терпеливы. Обидчивы только рядовые граждане – им почему-то кажется, что Джим Моррисон в пьесе The END имеет в виду именно их мать. Даже газета «Индустриальное Запорожье» перепечатала заметку про то, как Иисус-Сатана расправился с беременной женой режиссера Богдана (sic!) Полянского. Впрочем, байки о Мэнсоне, оживляющем птичек в пустыне, тоже могли возникнуть только в стране, где все делается через библию. Блажен кто верует.

Мысль – изобретение Дьявола, – сказал Мэнсон одному именитому гостю у стойки Helter Skelter a go-go, – Чорт научил человека думать. Думать, выдумывать, и извлекать из выдуманного выгоду.

Журнал «Крокодил»’71:

«Мэнсону зверски обидно. Еще бы! Его команда укокошила несколько человек – и вот тебе, жди газовой камеры…»

Маленький преступник большого преступного государства оставался легко поддающимся описанию злодеем более тридцати лет. Среди конкурсов их красоты и нобелевских лауреатов Мэнсон-бабай всегда был под боком, как телефон, если нужно припугнуть обывателя. И вдруг…

У Генри Джеймса в «Повороте винта» весь ужас сюрприза выражен одной скупой фразой: «The change was actually like the spring of a beast». И «бестия» одним махом перекусила два, казалось бы, нерушимых органа, которые сколько над ними не колдуй, уже не прирастишь. Знаете, как собака перекусывает кошке хребет? Очень быстро. Дело сделано. Остается главный вопрос теории прав человека: кого жалеть в первую очередь – бабушкину кошечку или кошечкину бабушку? Кстати, ворон, воскресший из мертвых, получил от Чарли кличку Дьявол.

 

У каждого свой Чорт, у каждого свой Мэнсон, обувь и джинсы. Место изготовления установить сложно. Подметки вроде бы из Италии, стелька югославская… Кто верит в свои фирменные Levi’s, кто – в чье-то бурное прошлое и Кровавый Навет.

Что такого сотворил этот маленький человек? Один из маленьких преступников большого преступного государства. Ну дал заработать писакам, что дальше? Утверждают, что он подговорил кого-то на мокрое дело. Но политики, даже не играя на гитаре, умудряются уговаривать целые армии.

Могущество Мэнсона ничто в сравнении с рекламой. На фоне насаждаемого государственными террористами средневекового ханжества даже старый добрый Зе Краггаш (помните «Обмен разумов» Роберта Шекли?) рассуждает как адвокат всех козлов отпущения в этом улучшенном мире:

«То, что совершает один человек – вы называете преступлением, то, что делают несколько – правительством».

Мэнсон не замешан ни в одном злодеянии тех, кто осуществляет нежный точечный уход за планетой. К счастью, он слишком мелко плавал, чтобы атаковать или утонуть.

Правительства живут бабьим умом, считает Мэнсон. Женщины судят мужчин и назначают им вышки. Мужчины волевого типа играют Шопена на сизом банджо. Менопаузное мышление политиков зиждется на вере в омоложение после климакса. Они убеждены, что лучшие косметологи в похоронном бюро.

Да, Дьявол научил нас мыслить, и поэтому не сберечь свободу, отдать тем, кто рад ее проглотить – тоже своего рода преступление, ошибка. «Но никого еще опыт не спасал от беды». Моему полудетскому воображению Мэнсон и Галич представлялись, нет, конечно, не союзниками в прямом смысле – но двумя вольнодумцами, что жгут с противоположных концов свечу благополучия.

В отличие от наших доморощенных смутьянов, готовых угодить за решетку лишь бы попасть в телевизор, Мэнсон не сочинял в тюрьме «Майн Кампф». В основном он пел и говорил. И поэтическая речь ветерана американских застенков озаряла тюремное нутро светом Ясной Поляны.

Звери, Деревья, Вода и Воздух – четыре стихии, чья судьба не безразлична Мэнсону. Никакой мистики. Все просто, ясно и злободневно: You gat to fix the water, man.

Будь он подлее, позавчерашние бунтари, зеленые парламентарии, носили бы Мэнсона на руках под аплодисменты раввинов, мулл и попов, вытаптывая память о тех, что отшумели, иль сгинули смолоду. Граф Толстой и тот был бессилен перед безумием главарей мирового сообщества: «Могу перенестись в самого ужасного злодея и понять его, но не в глупого человека».

Мэнсона сделали идеальным демоном для общества, отрицающего существование демонов ради денег. Но истина не идеал, истина – прежде всего отсутствие лжи.

Мэнсон научил меня не верить идеалу, не доверять имиджу, а для подростка 70-х годов это было большое искушение, едва ли не единственное. Любая пропаганда множит скорее не исполнителей, а потребителей. Вопрос – «от кого узнать?» быстро заглушает капризный вопль «где купить?». Для чего взрывать место, где все есть?

Наверное, я действительно готов был выполнить любую его просьбу, но он никогда не говорил «умри». Даже там, в Долине Смерти он только спрашивал: «Готов ли ты умереть?», и если отвечали «Да», Мэнсон говорил: «Тогда живи вечно». ATWA – не большая секта, чем кружок лишенных материнской ласки финансистов, черпающих бодрость духа из романов Айн Рэнд. Лишенный материнской ласки рано или поздно, зажмурив глаза, отправляется на ее поиски и, как правило, попадает в руки фюрера, который после беглого осмотра дает понять молодому человеку, что здесь его не отвергнут.

There may be not much

Difference’

Between Manson and the Pope

If we press their smiles.

(Йоко Оно)

Пик мэнсонианы позади. За холмом остались ножи, купленные за доллары и квачи бурой ваты, купленной за копейки. Страшное лицо, знаменитый портрет на обложке журнала Лайф заслоняет окошко кассы – обеденный перерыв. О Мэнсоне забудут, когда он перестанет приносить парнус – это общая судьба заказных песен в ресторанах. А комментарий Мэнсона-мыслителя настолько точен и неотделим от действительности, что либо он погибнет вместе с миром, либо мир погибнет вместе с ним.

«Звук его голоса может разрушить здание, если он того пожелает. Однажды от его крика разбилось окно», – говорит Сандра Гуд, одна из немногих сохранивших ему верность.

Вот для примера Лев Толстой – что из его трудов экранизируют в первую очередь? «Анну Каренину», «Воскресенье», «Войну и мир». Вполне голливудские вещи. Почему-то никто не снимает фильмы по дневникам графа, где среди прочего скрыты и такие вот неразорвавшиеся снаряды: «Для того чтобы кончились войны (и с войнами узаконенное насилие) нужно чтобы Англия и Америка были в войнах разбиты». У-и-у?

Америка не дрогнула перед Helter Skelter, и устояла даже когда Мэнсон резко отошел на задний план. Словосочетание «здоровая нация» звучит почти как «христианская семья». Скажу больше – как «хорошая п…а» в прозе Лимонова. Дальше можно не читать. Можно переключить на футбол.

«Я агроном, политикой не интересуюсь» – эти ставшие классикой слова Григория Лещука Son of Man повторит не раз с того дня как покинет «славянский шкаф» в Долине Смерти. «Знаем, чем ты интересуешься», будет настаивать ФБР, шарахаясь от собственной тени.

В 74-м году Мэнсон создает из остатков своей family довольно призрачный Орден Радуги. В нем кроме Мэнсона останутся только Сандра Гуд и Линетт Элис Фромм. Остальные, применив удобную отговорку «бес попутал», разбредутся доживать свой век от греха подальше. Говорят, Линетт Фромм хотела застрелить президента Форда. Надеюсь не за то, что он подарил Брежневу свою волчью шубу. Пистолет в руке эксцентричной девушки не был заряжен в отличие от ружья, из которого был убит этот волк.

Не покушение а «фу-фу», как говорил Павел Иванович Чичиков. Тем не менее, в декабре 1987-го, узнав, что Мэнсон якобы болен раком, она тут же совершит побег из тюрьмы, чтобы быть ближе к умирающему другу. Отчаянный поступок маленькой женщины станет новостью номер один. В воздух будут подняты вертолеты, по земле обетованной забегают специальные собаки. Ее схватят на третий день всего в трех километрах от тюрьмы, и полтора года продержат в карцере. Америка не дрогнула. Нация прочно сидит на горшке.

 

Линетт Фромм, Калифорния, 1969

Необходимо уяснить раз и навсегда – Мэнсон никогда не рвался изменить мир к лучшему. В поступках и воззрениях этого бывалого человека нет ничего специфически революционного. Его волнует одна простая вещь: сохранение безобидных форм жизни в безумном мире, который стремится к самоуничтожению. Пусть катятся, мы хотим быть подальше, но цивилизация преследует нас. Сталь и бетон сводят мертвые пальцы на горле живых.

У закаленного в тюремном горниле, где «по камерам время крадется», южанина хватило сил на борьбу со всем тем, что похоронило его земляка Элвиса в пряничном склепе Грэйсленда. В каком-то смысле Чарльз Мэнсон это здоровый брат фолкнеровского Попая из романа «Святилище».

Приписываемые Мэнсону проекты восстания – ничто в сравнении с подстрекательскими лекциями всевозможных сартров. Нарциссы-мазохисты, такие как Че Гевара или японский эстет Мисима, были максимально чужды выросшему на песнях Хэнка Вильямса деревенщику. Школу жизни Чарльз Мэнсон проходил не в Сорбонне, но многое успел открыть и понять. И этого ему тоже никогда не простят профессора-балаболки.

Мэнсон видел Калифорнию иначе, чем зверки-переселенцы из романа «Отель Калифорния». Он никого не стремился сагитировать или осчастливить. Избалованные золотым дождем молодые поп-музыканты глядели на него, слушали, и не верили ни глазам, ни ушам. Мэнсон, подобно Хэнку Вильямсу, стремился к одной простой цели – хорошо и вовремя воплотить то, что созрело и уйти, скрыться. Но не исчезнуть.

Арестованный всегда не прав. Самый суровый полицейский надзор ничто в сравнении с лентой для мух. Из двоих один предатель, другой – дурак, это всегда так, это всегда.

Мэнсон не торговал газетой, не возился с подростками на пасеке, привлекая внимание. Он хотел быть подальше от тех, кого замечают. Он хотел жить в пустыне с пауками и змеями. И вряд ли так уж сильно докучал своими проектами лидерам продаж и чемпионам покупок. Мэнсон это урок и пример.

Русский еретик, при жизни помещенный церковниками в Ад считал: Все глупо и очевидно, что организация только парализует силы частных людей».

Родственные Мэнсону рептилии и гады умеют уходить от общения с двуногими любителями осчастливливать. Мэнсон после долгих лет за решеткой проявил снисхождение к молодежи, всегда готовой заглядывать в рот без приглашения: «Кто-то должен быть злодеем, кто-то должен быть безумцем».

Пулемет, проданный Мэнсону сыном Дина Мартина, был испорченной реликвией времен Второй Мировой. У нас такие валялись на свалках металлолома еще в конце семидесятых.

«Одновременное признание смерти и нежелание ее отражает величайший надрыв в разорванном мозгу человека – надрыв, насыщающий воздух призраками, ведьмами, демонами и прочими невидимыми тварями, в лучшем случае непознаваемыми, а по большей части недоброжелательными. Их надо, во что бы то ни стало, умилостивить жертвоприношениями».

(Артур Кестлер. «Человек – ошибка эволюции»)

…В камере сидели двое. Один решил умереть и сказал другому: «Убей меня». «Как я могу тебя убить? – возразил тот, – Ведь ты мой друг». И тогда первый, дождавшись ночи, убил сначала его, потом себя… Письма Мэнсона, от руки написанные каракули-иероглифы, похожи на записки Святого Чорта Г.Е. Распутина. Никогда не писал ему о политике, тем более геополитике.

В основном мы беседовали о музыке кантри, о погоде, о подробностях провинциального быта, обо всем том, что исчезло, либо стремительно исчезает.

Сперва радикалы всех мастей, крайне левые, крайне правые ломились к нему в камеру, лезли в душу, не подозревая, что Мэнсон – стреляный воробей, видит насквозь их тщеславный блеф. Лучше всех тщетность попыток монополизировать Мэнсона выражает верный друг философа, все та же Линетт Фромм: «Левое крыло, правое крыло – у Чарли их как минимум два». Сказано поэтично, и все-таки, не делайте под Мэнсона.

Вот Мэнсон объясняет чиновникам причину ссоры с тюремной уборщицей:

«В душевой на трубах много ржавчины, если ее соскоблить, и смешав с растворимым кофе, дать выпить человеку, ржавчина выжжет ему почки и он умрет. Я не хочу, чтобы меня отравили. Здесь тюрьма…»

В такие минуты Мэнсон напоминает доктора Астрова из чеховского «Дяди Вани» – та же забота об исчезающих лесах, по поводу гибели которых никто не объявляет войну. Ведь это всего лишь пни, и перед этой трагедией «никакие премьеры, подтянувши штаны, не склоняют колени».

Тюремное творчество Мэнсона совершенно лишено тоски и жути, сопутствующих условиям заточения. Я бы сказал, что его музыка в особом смысле не инфекционна, она не заражает отчаянием, скорее напротив – укрепляет иммунитет. От нее по выражению моего покойного приятеля-наркомана не «вползает хмарь в мозги». Поэтому когда шибко грамотные, не хлебавшие густых щей, адепты индастриал сравнивают Мэнсона с Майклом Фрэнксом и Джеймсом Тэйлором, они не далеки от истины. Разница только в условиях содержания.

- Да, я пробовал ЛСД несколько раз, курил марихуану, пил скотч, я люблю шотландский виски, иногда пиво. Я не большой любитель вина, но не откажусь от бокала за обеденным столом…»

- Вы хотите сказать, что вам это доступно здесь?

- Что вы, сэр, нет, конечно нет.

В эпоху государственного терроризма и корпоративной преступности, когда творится истинный Холокост флоры и фауны, дальнейшая демонизация Мэнсона становится как-то неуместна. Мэнсон непобежденный теряет убедительность. Другое дело – экранизация. С музыкой настоящих музыкантов. Но и сквозь киномуть останется, я убежден, виден человек, верный зову Несбывшегося, готовый защищать природу доступным ему путем, сколько хватит таланта и силы воли. Человек, сумевший навязать себя и пережить навязанную извне легенду.

Молодые знакомые Мэнсона не сделали ничего за рамками тогдашней нравственной моды. В районах победнее по ночам и не такое бывает. Тем более никто из озолотившихся сочинителей не поплатился за вранье и небрежность. Мэнсон любит повторять – «Я ни разу не переступил черту». Судьба удержала его на пороге газовой камеры, вынесла из огня. Поэтому пишущему эти строки не по найму, а по просьбе друзей, остается лишь сказать по-русски: «Жил такой парень».

Взгляд конечно очень варварский, но верный.

 

 

 

«Игра с Чортом для самого Полянского обернулась кровавой драмой, столь же противоестественной и жестокой, как и его фильм. По Полянскому мир с рождением Антимессии не кончается, все остается на своих местах – горы, города, земля и небо, только у человеческих ценностей знаки меняются на обратные… Знал или не знал американский «сатана» с прозаическим именем Чарльз Мэнсон, куда посылает он своих мальчиков и девочек, но его жертвой стала жена создателя «Ребенка Розмари». Убийство на вилле Бэлль-Эйр, сколь не кошмарно оно само по себе, – лишь «обыкновенное» американское убийство… Игра с Чортом продолжается».

(Р. Соболев. «Игра с Чортом». Литературная газета.10.02.74.г)

 

 

Сноски:

* Имя Лансберри связано с двумя работами. Первая – это «Маньчжурский кандидат», где ею создан образ резидента советской разведки, безжалостно управляющей убийцей-зомби. Причем это ее родной сын, запрограммированный на устранение вождей Американской нации. А двадцать лет спустя она с блеском выступит на Бродвее в мьюзикле Стивена Сонтхайма «Свини Тодд». Эта история мясника-садиста. Лансберри играет его подругу мисс Ловитт.

Накануне резни восьмого августа, беременную Шерон Тэйт зашли проведать подруги – соул-певица Барбара Льюис (Yes I’m ready, Hello stranger) и актриса Джоанна Петтет. Поболтав о распашоночках, они не стали дожидаться роковой вечеринки и вовремя ушли.

В 1964 году неизвестный маньяк зарезал соседок Джоанны Петтет по общежитию, в Нью-Йорке. А 73-м году она промелькнет в фильме «Добро пожаловать на Эрроу-Бич», как сестра ветерана вьетнамской войны, пристрастившегося к тому, чем мисс Ловитт начинает пирожки – человеческому мясу. Людоеда в этой щекотливой истории играет Лоуренс Харви. Он же Маньчжурский кандидат. Такие вот совпадения.

 

* Одна из жертв, Войтек Фрыковский, был некогда мужем поэтессы Агнешки Осецкой, которая в свою очередь была близкой подругой Булата Окуджавы, автора песни «Не запирайте вашу дверь, оставьте дверь открытой».

С картинками и видео - тут.

[Митя]

[Митя]